Любо-нелюбо

Вот нравятся мне некоторые люди, чего ж тут поделаешь. Губерман, Иртеньев, Шендерович, Жванецкий, Бильжо, Акунин. Чувствуешь, что эти люди мыслят в ту же сторону. Но, ептить, вот мыслишь-мыслишь и чувствуешь угрызения совести, чего ж это я, сволочь такая, и такой "непатриот". А кто патриот? Вот эти двумя строчками выше, которые половина евреи, половина не пойми кто? Или те, которые в лампасах под георгиевской лентой за бюджетные бабки? Сложный вопрос. Для разрядки международной напряженности на сайте стих одного из "непатриотов" про народ :-) Когда я вышел из народа, Мне было двадцать с чем-то лет. Оставлен напрочь без ухода, Небрит, нечесан, неодет, Я по стране родной скитался Пешком, голодный и худой, Сухою корочкой питался, Сырою запивал водой. Но годы шли, летели годы, Короче, где-то через год, Наевшись досыта свободы, Решил я вновь войти в народ. Ему я в пояс поклонился, Как пионеры Ильичу: Прости, народ, я утомился И снова быть в тебе хочу. Прими меня в свои объятья, Свои холщовые порты, Готов за это целовать я Тебя, куда укажешь ты. Прости мне прежние метанья, Мои рефлексии прости, Прости фигурное катанье На трудовом своем пути. Ты дан навеки мне от Бога, Ты мой навеки господин. Таких, как я, довольно много, Таких, как ты, — всего один. Кто есть поэт? Невольник чести. Кто есть народ? Герой труда. Давай шагать с тобою вместе По жизни раз и навсегда. Так я стенал, исполнен муки, В дорожной ползая пыли, И, видно, пламенные звуки Куда положено дошли. Внезапно распахнулись двери С табличкой „Enter“ т. е. „Вход“, И я, глазам своим не веря, Увидел собственно народ. Он мне совсем не показался, Хоть дело было ясным днем, Он как-то сильно не вязался С расхожим мнением о нем. Он не был сущим и грядущим В сиянье белоснежных крыл, Зато он был довольно пьющим И вороватым сильно был. Я ослеплен был идеалом, Я в облаках всю жизнь витал, А он был занят черным налом И Цицерона не читал. Он не спешил в мои объятья, И тут я понял, что народ Есть виртуальное понятье, Фантазии поэта плод. И понял я, что мне природа Его по-прежнему чужда, И вновь я вышел из народа, Чтоб не вернуться никогда